Шел как-то возле Вокзала. Вдруг впереди в нескольких метpaх раздался громовой крик.
Одетый в очень приличный костюм пожилой мужчина со всклокоченными седыми волосами схватил за плечо молодую цыганку и, протянув правую руку с судорожно скрюченными пальцами к ее горлу, срывающимся криком с
истеричными всхлипываниями орал ей прямо в лицо:
— Задушу! Крови, крови хочу!
Та дергалась, пытаясь безуспешно освободиться.
Он страшно выкатил глаза, на губах появилась пена.
Прохожие реально шокированные остановились, не понимая происходящего:
что это за маньяк посреди белого дня?
— Не зли меня! Я способен на страшное! Я могу разорвать в клочья! – неистово орал мужчина.
Цыганка, бледная, дрожала всем телом и готова была упасть в обморок. Ей на помощь подскочила вторая – намного старше, но сделать ничего не успела, поскольку мужчина схватил и ее за рукав.
Он издал какой-то нечленораздельный звук, прикусил нижнюю губу, лицо потемнело и вытянулось, глаза закатились. Конвульсии пробежали по его телу.
Страшно было смотреть на это. Что происходило с цыганками трудно описать – они как тряпичные куклы свисали в его цепких руках, неспособные произнести ни слова, потеряв всякую способность к сопротивлению.
Вдруг мужчина близко притянул старшую и прямо в лицо зашипел ей:
— Деньги! Кош-ш-шелек быстро! – и опять срываясь на крик: — Быстро или будет море крови!
Та уже почти ничего не соображая от ужаса, вытянула откуда-то из складок своей одежды и протянула ему кошелек. Мужчина отпустил молодую и выхватил кошелек.
— Кольцо! – орал он: — Я хочу кольцо!
Золотое кольцо перешло в том же направлении.
Картина была сюрреалистическая. Маньяк-грабитель?
Как только кольцо оказалось в руках мужчины, он отпустил цыганку. Те вдвоем, оглушенные и шокированные поспешили скрыться в ближайшем дворе.
Мужчина вдруг переменился: он пригладил волосы, поправил одежду, вытер платком лицо и улыбнулся. Повернувшись в сторону никем не замеченной из-за происходящего плачущей девушке лет 16-17, стоявшей неподалеку возле стены дома, он протянул ей кошелек и кольцо и немного извиняющимся тоном сказал:
— Возьмите, пожалуйста, это Ваше. Ну, не плачьте. Все хорошо. Просто у меня две недели назад цыганки обобрали жену, и я не мог не вмешаться, — и, поворачиваясь к нам (замершим прохожим, которых собралось к концу действия уже человек 20), добавил: – Я – актер драмтеатра.
Он повернулся и пошел прочь. Ему вслед раздались редкие аплодисменты еще пребывающих под впечатлением людей.