На цимлянском водохранилище — море разливанное солнца, знаменитого цимлянского леща и игристого шампанского. Самое время принимать туристов, охочих до рыбалки и активного отдыха. Но Дмитрий Юшковский, владелец частной турбазы, отменил всех гостей, еще с февраля забивавших места поближе к морю. И взял к себе на проживание свыше двухсот беженцев, которые идут и идут несчастным потоком с Украины.
Каждый день нужно есть
Хозяин, большой, похожий на медведя, но в черных очках, шортах и сандалиях на босу ногу, наматывает по своему неожиданному детскому лагерю по несколько километров за сутки. Рабочий день начинается у него в три часа ночи. Он встает и мчится на кухню, ведь надо начинать готовить первый завтрак.
— Самому?
— Ну а кто у меня будет людей кормить? Повара отказались работать, потому что на такое количество едоков никто не хочет готовить. У меня и санэпидемкнижка есть — как у директора турбазы, а украинцы еще не имеют документа. Сейчас обследование пройдут, среди них тоже есть повара, и тогда можно допустить на кухню. Без этого не могу, потому что, не дай бог, какая инфекция. Меня потом посадят. Сами понимаете. Вы представляете, что такое 300 человек?
Я не представляю.
— Они за раз корову, образно говоря, съедают. Один только бак 50-литровый полтора часа воду нагревает. А еще ж надо приготовить. С вечера молоко кипячу — чтобы наутро им кашу сварить.
— Это же сколько молока надо?
— Вот, целый бак — литров 45.
Завтрак с 8 до 9. В 6 утра еще студенты кушают, им на атомную ехать. Это снова стройотряд восстановили. А поселили по договоренности на базе еще до пришествия беженцев. Не выгонять же.
Чтобы быстрее было бежать до кухни, чета Юшковских давно переселилась из отдельной квартиры в центре Цимлянска на свою же базу. Заняли было номер «люкс». Но чтобы бегать еще быстрее, вскоре оставили «люкс» и теперь живут буквально в коридорчике, рядом с рабочим кабинетом директора. А в их «люксе» теперь тоже беженцы. 6 человек зато вместились.
Но и в коридоре все завалено гуманитаркой. «Скоро меня с кровати выселят!» — весело жалуется Юля.
Юля — верная спутница Дмитрия, вместе они уже 9 лет. Его как магнитом потянуло к молодой женщине, выходившей с подругой из дверей «Магнита». Тяжелые сумки, которые помог донести, довершили дело.
— Вот он всегда такой: не может пройти мимо, чтобы не помочь, — гордится Юля. — Даже с ним ругаюсь порой. Семью может обделить в чем-то, а за чужих — горой.
Давайте ко мне!
— Минутку посижу здесь, и пойдем, — он тяжело опускается на деревянную скамью во дворе. — Я их от сердца принял. Потому что не могу смотреть, как дети невиновные, бабы страдают от того, что там война. Если она прибежала сюда — она же не от счастья убежала? Это мужикам проще. Я вот поднялся, рубашку надел, да и пошел воевать. А ребенку ничего ж не скажешь. Я как увидел, что они едут, сказал, давайте ко мне. Только мужиков мне не надо. Когда первый автобус пришел, там была половина мужчин, я сказал: «Вас принимать не буду». Потом пришли еще три автобуса, одни женщины и дети. Сейчас 217 человек у меня живут. Было 270, но кто созванивается с родственниками, уезжают.
— Не дай бог, с нами что-то случится. У меня самого четверо детей. (Один из них, кстати, бегает тут же, среди украинских ребятишек.) Вот так потеряется ребенок — надо знать, что найдется добрая душа, которая его приютит.
Первых бегущих от войны Юшковский принял еще в апреле. Просто открыл им двери своего дома.
Благо, конечно, домов у него достаточно: два спальных корпуса плюс десяток летних деревянных коттеджей на две семьи. Когда-то это все было базой отдыха «Ростовтуриста». Но с развалом страны пришло в упадок и это хозяйство. К приходу хозяина здесь оставались разве что стены. Ни окон, ни дверей, ни воды, ни туалетов — сплошная разруха. За 9 лет Дмитрий восстановил все своими руками. Выкупил в частную собственность.
Внешне большинство зданий и сейчас не производят впечатления. Облупленные, с щербатыми стенами. Фасады не успели отремонтировать, потому что начали с комнат. Там хорошо. Все удобства. Душ и горячая вода, телевизоры и сплит-системы. Гости в восторге.
Бабушка с малиной
— Да, и консервы. И кабачки, и горошек в банках. Мы все
принимаем, что привезете, любому будем рады. Пока есть. На 3-4 дня резерв есть. Спасибо большое, — кого-то благодарит он по телефону.
— Это кто?
— Люди звонят.
Юля в «Одноклассниках» написала, кто поможет беженцам, и теперь от предложений нет отбоя. Просторный холл завален мешками и пакетами. Лишь одна женщина что-то укладывает.
— Это мы собираем вещи — дальше кому-нибудь передать, — поясняет она. — У нас уже всего предостаточно. Детские коляски, велосипеды, памперсы, игрушки — уже некуда девать.
Четверо мужчин кантуют огромный холодильник. Очень нужная вещь. Работавшие до этого морозильные камеры не рассчитаны на большой объем. Когда их полностью загрузили продуктами, они сразу навернулись. Сейчас запас продуктов хранят три холодильника и морозилка. Опять помогли земляки.
— Звонит мне с Москвы некто Виктор. Говорит, что услышал, что у меня беженцы поселились. А сам он из Волгодонска, работает в Москве. Спрашивает, чем помочь. И вот неожиданно прислал холодильник. Спасибо ему.
Приезжают сотни людей от себя лично и от предприятий. Их сначала пытались записывать, да бросили. Многие отказываются называться, и нереально всех перечислять. Машины идут постоянно. При нас приехали две легковушки, из нутра багажника несут и несут объемистые сумки.
Вчера даже малинки бабушка принесла в ведерке: «Детям».
В гостях как дома
После завтрака Дмитрий снова седлает «уазик» и едет в город за хлебом. 20 булок в день. То моюще-чистящие заканчиваются. Они нужны постоянно. Вода, кстати, льется рекой. Женщины постоянно стирают, моют сотни чашек. В холлах стоят промышленные стиральные машины.
В другом холле импровизированная парикмахерская. В центре комнаты два стула, на них парнишка и мужчина. Девочки из салона красоты приехали постригать желающих. Спешу пощелкать затвором фотоаппарата. Подходит среднего возраста мужик. «Можете удалить мое фото? Мне туда еще возвращаться».
На импровизированной детской площадке приехавшие волонтеры устроили представление для детей.
— Тут каждый день кто-нибудь приезжает, — рассказывает сотрудница МЧС Светлана Даниленко. — Аниматоры, художественные коллективы.
В листве деревьев прячется фигура Ленина. Он ласково щурится на играющих детей. Играет музыка. За спиной Ильича — кафе. Здесь до сегодняшнего дня кормили украинских гостей — так их тут называют. Но теперь они тут не вмещаются, и на ходу готовят к приему столовую.
Из большой печи вытянули противень с горой ароматного плова. Девчонки подошли, оладьи начали печь. Прямо как дома.
— А мы и есть дома! — смеются они.
— Как вы все организовали? — допытываюсь у хозяина.
— Собрались все вместе, я сказал, решайте, кто чем будет заниматься. Первое, с чего начали, организовали питание. Те, кто вызвался работать на кухне, сегодня заканчивают проходить медкомиссию. До этих пор помогали мыть посуду, чистить картошку. Из медиков после экзамена-экспромта создали медслужбу. В ней дежурят два врача. Если кому-то плохо с сердцем — в больницу. А горло заболело — назначат лекарство. Запасы лекарств благодаря волгодонским аптекам на душу населения уже выше, чем в районной больнице. Мамы с педагогическим образованием создали типа дневной детской группы. Катались уже на катерах по морю, на лошадях, которые живут тут постоянно.
В столовой забилась канализация. «Ага. Все, щас поеду. У меня всего 500 рублей. Юля, дай еще 500″. Дмитрий вскакивает в свою машину и мчится в поселок за необходимыми трубами.
Не имей сто рублей
Сам Дмитрий на Дону живет последние 9 лет. До этого жил в Иркутске. Бывший опер. Воевал в Афгане. Имеет награды. Но на эту тему говорить не любит. Потерял жену и переехал к родителям в Белоруссию. Сам поднял двух отличных пацанов. Старший сейчас учится в Китае — осваивает самый трудный в мире язык. А потом друг позвал Дмитрия работать в Цимлянск. Тут и остался. Любимая Юлька родила ему первую в семье девочку, Прасковью, в ней он души не чает. Тем более она — вылитая он.
Алексей Козлов, замглавы Цимлянского района, похожий на Павку Корчагина, подтянутый и строгий, рассказывает, что в районе 28 человек тоже предложили взять беженцев к себе. Но, конечно, по одной семье.
— Но нам удобнее решать оргвопросы, когда люди собраны в одном месте. Очень много вопросов по ФМС. Сюда приезжают сотрудники ФМС и центра занятости. Первые дни сидели здесь буквально круглосуточно. Паспорта есть у всех, а свидетельства о рождении, аттестаты — почти ни у кого. Уже выставили от 200 до 300 вакансий.
— Можем трудоустроить, как только подготовят нужные документы, — подтверждает Алевтина Донскова, приехавшая в фургончике «Служба занятости». — С работой проблем нет. Есть предложения от крупных предприятий, мебельное производство просит 20-30 человек. Уборка начинается, нужны сельхозработники. Кто хочет работать, а здесь таких много, могут в течение месяца заработать до 100 тыс. рублей. Для них это огромные деньги.
Требуются шахтеры, горные инженеры. 7 человек согласились на переезд в Норильск, Сургут, Воркуту, Мурманск. Там более высокие зарплаты, а главное, есть перспективы получения гражданства.
— Дмитрий принимал людей, когда и речи не было о каком-то возмещении расходов, — продолжает замглавы. — Начинал с того, что принял 12 человек, которых полностью содержал, и вот теперь у него их за 200. И то, что невозможно или трудно учесть, или то, что уже было израсходовано в предыдущие два месяца, конечно, ему никто не компенсирует. Он это прекрасно знает. Но и не претендует на деньги. Такое отношение к чужой беде. Теперь, конечно, постараемся помогать.
А еще у Дмитрия очень много друзей от местного батюшки до главы района, которому хоть среди ночи может позвонить и он через 5 минут приедет.
Убежавшие от войны
В «Чайке» сейчас живет маленький Сережа. Бабка только и успела втолкнуть его в отходящий автобус, прочь от войны. 6-летний малыш приехал в Россию совсем один. Его здесь все знают и опекают.
У большинства молодых женщин мужья остались там. Многие из них в ополчении.
Люда Богачева приехала 16 июня с двумя детьми из Краснодона. Муж бросил работу и ушел в ополчение. Это и есть теперь его основная работа. «Мы забрали самое необходимое и прибежали, потому что страшно стало жить».
Приехали налегке. Одна женщина в халатике вышла из автобуса. Муж примчался домой, схватил в охапку детей — беги, не дай бог, семью вырежут. В чем были, огородами, по кустам к машине.
Оксана Богданова из Тореза режет морковь и рассказывает, как ехали четырьмя семьями, как провожали их ополченцы. А только пересекли границу, ополченцев убили… Как не могли забрать сына, который учится в Донецком университете. Бабушка привезла ему к общежитию сумку, и он прямо оттуда сел в машину — и к границе.
Тут у каждого своя история. Была обычная, счастливая жизнь, как у многих из нас. Только обычно никто этого не замечает. Рвутся добиться успеха, признания, достроить дачу, доделать ремонт. Купить новое платье к празднику. И вдруг — раз, и все. Не нужны ни платья, ни деньги. Остается в прошлом квартира с недавно сделанным ремонтом. Не нужен институт, где незачет воспринимался вселенской трагедией. И вот оно, главное — ребенок, кровинка, его ждущие глаза. Оказывается, все остальное совсем неважно.
«Я живу по совести. Мне ничего не мешает и ничего лишнего не надо. Мне счастье — это когда дети смеются», — сказал нам напоследок Дмитрий.
